Проходит час, другой. А он все сидит. И смотрит на жизнь, которая за окном. Он видит все то же Солнце, которое раньше учило его жизни, которое вносило в его жизнь и краски, и эмоции, и чувства, и мысли, которыми он рашньше творил. Сидит, смотрит и чувствует ничего. В его душе распространяется пустота, всеобъемлющая, беспросветная пустота, пустота под названием "НИЧТО". Кажется, если вдруг ты решишь произнести в этой пустоте хоть слово, НИЧЕГО не произойдет. Совершенно. И тебе становится страшно. Ты смотришь на этого человека и понимаешь, как это страшно чувствовать ничто. Хотя нет. Ты не понимаешь, ты не хочешь понимать - до того тебе страшно от одной только мысли о понимании. Но ты проходишь мимо. Ты боишься заразиться этим ничем, боишься, что пустота в душе писателя распространица и на тебя. И ты бежишь от него. Но он не видит. Он все сидит и смотрит в окно.
Знаешь, я, наверное, не права. Ведь не может же он действительно настолько опустошиться, что его светлую душу покроет пустота. С такими как он этого не может случиться. И правда. На самом деле в нем нет пустоты, но есть невероятно огромная дыра, которую вырвали. И вырывали ее болезненно, настолько болезненно, что ОН уже не чувствует того, что чувствовал раньше. Оттого он и сидит у окна. И смотрит на жизнь за окном, которая все так же кипит не смотря на дыру у него в сердце.
А с дырами в сердце писатели не пишут. Потому что им не о чем писать - самое главное было вырвано кем-то, кто даже не представляет ценности этого столь важного кусочка.